APRILVOICE - Музыка картин Марины Федоровой
Неуловимый ритм и стремительная динамика пронзают сюжеты застывших во времени кадров из жизни и кинематографа. Чуткий бунтарь, отдавший предпочтение яркому «неправильному», но своему видению, а не питерской школе живописи. Индивидуальность вне формата сделала ее востребованным художником не только в России, но и в Европе. Более 20-ти выставок в различных странах мира – это ли ни признание таланта молодого художника?
AV: Какая музыка звучит в работах Марины Федоровой?
Марина: Вы знаете, я расскажу Вам, наверное, самою большую свою тайну. Никто мне раньше похожих вопросов не задавал, и я об этом никогда не говорила. Но у меня с детства есть такая особенность - когда я засыпаю, я слышу музыку. Эта музыка не какая-то конкретная, скорее даже абстрактная, и не имеющая ярко выраженной мелодии. Это ритмичное отражение моего внутреннего состояния. Тоже самое происходит со мной, когда я рисую. В процессе работы внутри меня начинает звучать музыка. К сожалению, поскольку я не композитор, я не могу ее ни записать, ни запомнить, ни потом кому-то объяснить. Если ее попробовать перевести на язык красок, то она была бы похожа на яркие волновые полосы.
Когда я выхожу из состояния, в котором пишутся картины, я забываю музыку. Но ее ритм и настроение остается в работе.
AV: В какой момент Марина Федорова решила стать художником?
Марина: Я родилась с этой мыслью. Рисовать я начала в три года. Я поздно начала говорить, и когда мне не получалось что-то объяснить маме, она говорила – «нарисуй». И у меня получалось лучше нарисовать, чем объяснить словами. С пяти лет меня отправили во всякие кружки, с восьми - меня отдали в художественную школу. Вся жизнь у меня в этом, и я даже не представляю себе ее иначе.
AV: Какая она - первая картина Марины Федоровой?
Марина: Я помню этот момент очень хорошо, потому что до первой картины – это всегда было ученичество. Ты бесконечно учишься писать - рисуешь портреты, натюрморты, пейзажи, этюды … В день выдаешь по 100 набросков. Постоянно идет ученичество, ученичество, ученичество…
А потом произошел такой момент, который все расставил по местам. Это был второй курс училища. Что такое училище? Это восемь часов рисования без перерыва – 4 часа рисунка, 4 часа живописи. Я возвращалась домой после вот такого дня, понимая, что мне это все так надоело. Надоело рисовать натуры. И я села, и решила нарисовать что-то абсолютно иное. И нарисовала женщину с вытянутым черепом и красным тазиком в руках. Это была небольшая акварельная работа, на холстах тогда я еще не писала. В тот момент я поняла - вот оно! Не имеющее отношение к детальной прорисовке, к анатомии. Это совершенно вольный набросок. И совершенно не понятно - почему у женщины вытянулся череп, и зачем ей этот красный тазик (смеется – прим. AV).
И с тех пор параллельно с учебой я стала создавать работы, вдохновленные сюжетами улиц и кино. Я разделяла, что есть мир – академической живописи, а есть мир – моих работ. Эти два мира не могли существовать бесконфликтно вечно. Трещину дало предложение сделать персональную выставку моих работ на 4 курсе академии. Мир моих учителей, друзей, однокурсников неоднозначно отреагировал на свалившийся успех. В профессиональном сообществе не принято проводить выставки, пока ты не закончил обучение, а мне очень хотелось. «Ну, как же, мне же есть , что показать», - говорила я себе. Произошел раскол: учителя от меня отодвинулись, и друзья как-то иначе стали смотреть … За возможность показывать то, что хочется мне, а не то, что от меня требовали, я заплатила одиночеством.
В 2008 году журнал Forbes включил Марину Федорову в список самых перспективных художников России.
AV: Алый тазик, алый отпечаток женских губ на бокале, алые шторы, скользящие блики алого цвета - откуда взялся этот фирменный цвет Марины Федоровой?
Марина: Вопрос скорее к психологу. Полагаю, что все идет из детства. Когда мама одевает во все красное, когда папа соцработник и для него красный цвет – ассоциируется с красным флагом, этот цвет неосознанно становится неотделимой частью тебя.
Когда я оканчивала училище, уже тогда мои работы были выполнены в цветовой триаде – красный, черный, белый. Надо сказать, что это было довольно дерзко по тому времени. Повторюсь, училище – это академическая школа, в которой действует закон – «больше грязи, больше связи». Смысл этого закона в том, что чем больше на палитре смешения цветов, тем твоя живопись лучше. В этом вся питерская школа. Цвета должны быть очень сложные, со смешением - это все спектры охры, умбры, сиены… И я - все делаю яркое локальное, и опять это все не правильно, не по-питерски. Но мне так захотелось, и я так защитилась. В общем, достаточно успешно, потому что это было смело и продумано-нагло. Мои работы сразу отличались от всех остальных, а когда ты делаешь что-то вне формата – это запоминается.
AV: Среди всех работ есть одна любимая?
Марина: На этот вопрос я точно могу ответить нет. Потому что всегда любимая та, что пишется в данный момент, а как только она закончена -они все одинаковые.
AV: Где находит вдохновение Марина Федорова?
Марина: В путешествиях, это точно. В путешествиях, а еще в кино и музыке.
AV: Что из последних кинокартин вдохновило Вас? Или Вы обращаетесь к проверенной классике за вдохновением?
Марина: Очень редко смотрю современные фильмы. Я большой консерватор. Мне сложно согласиться посмотреть что-то новое. Я тщательно отношусь к тому, чем заполнять себя, свою голову. Мне нравятся работы Такеши Китано. Его фильмы я могу пересматривать по десять раз. А чтобы посмотреть новый фильм, мне нужна рекомендация от друзей. Из последних фильмов мне понравился «Норвежский лес» по книге Харуки Мураками, и то, он был уже год назад. После просмотра этого фильма родилась серия эскизов. Пока это просто - Снег 1, Снег 2, Снег 3…. (смеется) Пройдет время, и я, возможно, вдохновлюсь этими эскизами, и нарисую новую картину. Картину, пронизанную навеянным фильмом состоянием человеческого одиночества и величественной природы.
AV: Несколько раз в беседе с Вами промелькнуло звенящее холодом слово – одиночество. А какими эмоциями пронизаны работы Марины Федоровой - в них тоже есть одиночество?
Марина: Буйной радости уж точно у меня нет. А с одиночеством, вообще, удивительная вещь. До встречи с мужем у меня была огромная выставка, которая так и называлась - «Одинокие». Выставка была посвящена одиночеству в искусстве - литературе, музыке, кинематографе… Яркие пронзительные образы одиночества, когда создавались, проецировались через меня. На тот момент я сама себя так ощущала. Даже, когда есть семья, дети, состояние одиночества все равно присуще человеку. Все равно, как бы это жутко ни звучало, но человек рождается и умирает одиноким. И, наверное, это не лечится.
AV: Чувство одиночества для творческих людей является чем-то неотъемлемым для того, чтобы творить?
Марина: Многие мои знакомые считают, чтобы быть успешным художником нужно быть несчастным человеком. Самое ужасное, что иногда художники эти несчастья себе, действительно, придумывают. Не дай Бог, успокоиться, стать счастливым и перестать писать картины.
Я считаю, что это несправедливо по отношению к жизни. Нам жизнь дана одна, и убивать ее на несчастья не стоит. Совершенно так же плодотворно можно работать, писать интересные картины будучи счастливым человеком. И мой любимый художник Эдвард Хоппер прямое тому доказательство. Он своей жизнью доказал, что художник может быть счастливым и успешным, при этом не теряя вдохновения ни на минуту.
Хотя, конечно, люди все разные, и многие со мной могут не согласиться. Каждый сам выбирает свой путь. Я свой - выбрала.
AV: Вы сказали, что вдохновение может прийти и через музыку. А какую музыку слушает Марина Федорова?
Марина: Ситуация схожа с кинематографом – современную музыку слушаю только по рекомендации. Я не слушаю радио, потому что меня этот поток выбивает. Раньше вообще слушала только джаз. Он проверен временем. Сейчас, в принципе, начинаю потихоньку слушать современную музыку. Из последнего музыкального - понравился наш совместный проект с Апрелем. Потому что его музыка не выбивает, она гармонично встраивается во внутренний мир каждого. Для меня это важно. Мне необходима музыка, которая как тающий лед незаметно проникает, и как поток заполняет изнутри.
С этого года работы Марины Федоровой находятся в коллекции Государственного Русского музея в Санкт-Петербурге.
AV: Что помогло Марине Федоровой сохранить индивидуальность и не изменить себе, своему стилю?
Марина: Я не знаю, как ответить. Я никогда не задумывалась об этом. Может у меня на самом деле хорошие щиты. То, чего мне не хочется, я не вижу и не слышу. Но делаю это неосознанно, это внутренний барьер, не пропускающий лишнее. Есть такое состояние, я называю его состоянием пустой чаши. Страшно, когда чаша полная. Страшно, когда ты настолько заполнен всем-всем-всем, что ты уже не можешь ничего сделать, потому что ты столько пересмотрел, столько переслушал… И тогда нужно обнулиться.
В состоянии полной чаши я, как правило, уезжаю в путешествие или просто отгораживаюсь от мира, чтобы опять спустя какое-то время можно было начать чашу наполнять.
Меня часто спрашивают, почему я не стала московским художником? Признаюсь, у меня были попытки выставляться и работать в Москве, но это абсолютно не мой город. Потому что там у меня состояние переполненной чаши. Там переизбыток информации, вечно какие-то встречи, тусовки... и я понимаю, что меня не остается. А в Питере у меня, состояние наоборот, и всегда до края чаши чуть дальше. В этом городе ничего не мешает, тут времени больше, и крупицы информации можно переваривать осмысленно, получая удовольствие от каждого момента жизни.
Нет конкретного рецепта сохранения собственной индивидуальности. Надо прислушиваться к себе и избирательно подходить к тому, что пропускать через себя и чем наполнять. Мой организм сам приспособился не впускать лишнее и впитывать нужное. Такая вот химия индивидуальности…
