Впервые шестьдесят шедевров чучхейского соцреализма покинули пределы родины, чтобы порадовать московских эстетов и коллекционеров. А что выставка организована именно для них - сомнений нет. Один из кураторов - Олег Кулик, собачий период в жизни которого сменился периодом гораздо более гламурным.
В огромном Цехе белого - розовые стены, затянутый красным сукном помост, на столике - чашка риса, сверху свисает сотня-другая армейских шлемов. Здесь всё символично: стены - розовое существование, сукно - привет родной Партии, рис - единственная еда населения (и то не всегда). Наконец, шлемы - напоминание о том, что Северная Корея находится в перманентном состоянии войны, а армия этой крохотной страны - четвертая в мире по величине.
Впервые шестьдесят шедевров чучхейского соцреализма покинули пределы родины, чтобы порадовать московских эстетов и коллекционеров. А что выставка организована именно для них - сомнений нет. Один из кураторов - Олег Кулик, собачий период в жизни которого сменился периодом гораздо более гламурным.
В огромном Цехе белого - розовые стены, затянутый красным сукном помост, на столике - чашка риса, сверху свисает сотня-другая армейских шлемов. Здесь всё символично: стены - розовое существование, сукно - привет родной Партии, рис - единственная еда населения (и то не всегда). Наконец, шлемы - напоминание о том, что Северная Корея находится в перманентном состоянии войны, а армия этой крохотной страны - четвертая в мире по величине. Между тем, картины самые радостные, сюжеты - до боли знакомые: счастливое детство, воинский подвиг, доблестный труд, светлый путь. Нет только культа личности: устроители горды тем, что не взяли на выставку ни одного портрета вождя, которые им усиленно навязывали.
Лакировочными эти картины не назовешь - корейская живопись выполняется тушью, лаком не покрывается... А в остальном - полное дежа вю. Что это -ностальгия по сталинизму? Аллегория - дескать, скоро и у нас все будет так же прекрасно? От прямого вопроса Олег Кулик ушел. Только когда я спросила, есть ли в Северной Корее секс (на картинах - девушки в мини-юбках), сказал: нету - как не было его и в СССР. Нет там ни индивидуальной манеры, ни собственных мастерских. Все художники работают на комбинате -
Творческом объединении «Мансудэ», занимающем в Пхеньяне целый квартал. Быть художником - это служба, которую они несут в рабочие часы. Правда, сами они легко различают качество картин: кто из художников выше в иерархии, тот и лучше, а самый лучший, понятное дело, - начальник мастерской. Это вам ничего не напоминает?
В патриотическом манифесте «Три хартии объединения Родины» Великий вождь Ким Ир Сен забраковал всё западное искусство, включая советское. Даже Сибирь - где когда-то, с благословения Сталина, северокорейцы устроили для своих же трудовые лагеря - стала приравниваться к идеологически чуждой Западной Европе. Вождь покритиковал и такой традиционный сюжет, как медведи в лесу, и призвал рисовать не Сибирь, а «прекрасные горы и реки Кореи». Медведей - корейский ответ Шишкину - на выставке действительно нет, есть только обезьянки. В остальном же живопись настолько безличная, что как будто вне времени и пространства. Возможно, потому, что на Востоке понятие индивидуальности вообще проблематично.
Но и древнего и национального в этих работах, увы, тоже нет: изобразительный канон - вестернизированный и в композиции, и в портрете. Это вам не японская графика, где лица непроницаемо-белы, а позы условны, как в театре Но. Скорее - нечто вроде западного комикса, с легко прочитываемой для европейца экспрессией мимики и поз. (Говорят, что в страну стали проникать фильмы и музыка из Южной Кореи, а северокорейские мультипликаторы выполняют заказы для европейских и американских студий!) От древнего искусства остался только медиум - цветная тушь. Возможно также, манера прописывать передний план и оставлять размытым задний. И еще - вышивка гладью. Вышитые картины представлены на выставке, в них очень много стежков: северокорейцы - народ дисциплинированный.
Хотя Северная Корея - страна маленькая, и к тому же бывшая колония, перед нами - типичное имперское искусство. Оно изображает лишь то, что существует с точки зрения империи. Одним словом - социалистический реализм, который весь - о нереальном. Ален Бадью когда-то призвал художников делать только искусство неимперское - такое, которое «прочно связано воедино, как доказательство, удивительно как ночное нападение и возвышенно как звезда». То, что мы видим на выставке - ни то, ни другое, ни третье. Розовые слюни никого не могут удивить и, тем более, возвысить.
Интерес этих работ в другом. Конечно, это - государственная пропаганда. Но это - и послание из закрытой страны, вооруженной до зубов (в том числе, атомным оружием), замуровавшей своих жителей в мире, куда не проникает никакая информация извне.
Послание людей, живущих в условиях полной несвободы. Олег Кулик приглашает поставить себя на место северокорейского художника, перед которым стоит выбор - подчинись или исчезни. Подчиняясь, северокорейский художник может, по мнению Кулика, проявить свою свободу в деталях - изображении пейзажа или шейного платочка. Повлиять на политику он не в силах, но может нарисовать облака перистыми или кучевыми. А вот Ален Бадью более суров: лучше, считает он, ничего не делать, чем работать над формализацией видимости того, что существует с точки зрения империи.
Кто из них прав - сказать трудно. Ведь, чем более вездесуще и агрессивно пропагандистское искусство, тем менее оно действенно. Кто в СССР - кроме членов Союза художников - обращал внимание на развешенные всюду портреты вождей и стахановцев? Возможно, именно эта отчаянная попытка имперского искусства материализовать, визуализировать несуществующее и сделала очевидным, что этого несуществующего действительно нет.
Хотя кураторы дали выставке оптимистичное название «И подо льдом течет вода», остается непонятным, действительно ли это так, или же прекрасные реки Северной Кореи промерзли до дна. Есть ли в стране искусство неофициальное, андерграунд? Об этом никому не известно – возможно, даже тем, кто сам его создает. Можно пофантазировать о том, что будет, когда диктатура, наконец, развалится, и мир узнает не только официальное искусство этой страны, но и ее теперешний андерграунд.
Напомним, что у нас неофициальное искусство закончилось еще до распада СССР, в 1988 году, когда всемирно известный дом «Сотбис» провел здесь первый аукцион. Выход на мировую сцену положил водораздел между прежним андерграундом и просто современным искусством. Работы нон-конформистов достали из-под кроватей, сдули с них пыль и перенесли в галереи. А на Западе они стали продаваться как горячие пирожки. Нон-конформисты слегка отъелись, а покупатели их работ заложили основу своих коллекций. На какое-то время главным художественным продуктом из бывшего СССР стал соцарт. Потом и он приелся, уступив место моде на соцреализм. Имперское искусство может не быть истинным, но это не мешает ему хорошо продаваться. Хотя бы потому, что оно пытается вписать в жизнь то несуществующее, которое очень многие хотели бы видеть.
Итак, чувствуете, куда течет вода? Выставку из Северной Кореи устроители привезли не только для того, чтобы показать, что и корейской зимой не всё замерзло, но еще и чтобы обнадежить коллекционеров: когда-нибудь все это будет в большой цене. Да и сейчас, во многих ли коллекциях есть картины чучхейского соцреализма – этой экзотики в квадрате?
Комментарии (0)